"Булат Аносова"

В маленьком бревенчатом железнодорожном вокзале, больше похожем на избушку на курьих ножках, полумрак. Под потолком тускло светит всего одна лампочка, но круглая, обтянутая железом печь дышит теплом. В крохотном зале ожидания на деревянной скамейке сидят чинно двое граждан, я, мельком взглянув на них, подхожу к кассе и покупаю билет до конечной остановки.
Граждане, сидящие рядышком на скамье, смотрят прямо перед собой грустными, задумчивыми глазами. Одеты в одинаковые теплые куртки, одинаковые вязаные шапки, и у обоих под глазами одинаковые фиолетово-лиловые фонари. Судя по цвету – фонари совсем свежие. На мой вопрос, далеко ли они едут, парни отвечают неохотно, не меняя направления взгляда. Они какие-то заторможенные.
В пригородном поезде мы оказываемся в одном купе, более-менее свободном. На скамейке лопочет сам с собой только один пассажир.
Завидев нас, он оживает и радушно приглашает разделить с ним бремя нудной и монотонной дороги. Я присаживаюсь напротив и вижу его застывший взгляд на моих брюках. Брюки как брюки, светлые в полосочку.
Из-за отсутствия утюга в общежитии я положил их на ночь под матрац, дабы на них обозначились стрелки. Стрелки на них, как и ожидалось, появились, но вместе с ними отпечатались и квадратики от металлической сетки. Но мне ничего не оставалось, как надеть свои разрисованные брюки, поскольку других у меня не было. Я перевожу взгляд на брюки нашего нового знакомого – они тоже светлые в полоску и тоже, по-видимому, перед дальней дорогой лежали под матрацем, о чем свидетельствовали точно такие же квадратики, выдавленные сеткой койки.
– Рыжий, что-то мне твое лицо знакомо – вдруг радостно обращается ко мне пассажир.
– Не имел чести быть ранее вам представленным,– удивленно
я пожимаю плечами.
– Ну, как же, мы же с тобой на одной зоне парились? Меня, кстати, Николаем зовут.
– Володя. Нет, вы ошиблись.
Парни с одинаковыми «фонарями» представляются коротко:
– Валера.
– Степан.
Николай, продолжая балагурить, достает из своего чемоданчика, лежащего на второй полке, бутылку «Стрелецкой»:
– Могу продать за пять рублей, если хотите.
– Хотим, ну и крохобор же ты, Коля.
Валера и Степан отвечают, одновременно тяжело вздохнув:
– Мы на мели.
Я подаю Николаю пять рублей и распечатываю бутылку:
– Может, и стакан продашь?
– О, это мы мигом, только плеснете мне за это.
Я наливаю полстакана водки и подаю Коле:
– Подавись.
Остальное делю поровну с Валерой и Степаном. Закуски ни у кого нет никакой. Коля куда-то убегает, и в дальнем купе уже слышится его неумолкающий говорок. Парни оказываются родом тоже из Закарпатья, тоже приехали сюда на заработки, и у обоих за плечами по одному сроку заключения. Вчера они что-то не поделили с бывшими товарищами по несчастью и в итоге вынуждены были покинуть негостеприимный Чернореченский леспромхоз в срочном порядке.
В наше купе возвращается Коля и после стремительного яростного торга продает мне вторую бутылку тридцатиградусной «Стрелецкой» водки за три рубля. Сладко высосав положенные ему за аренду полстакана водки, он опять куда-то исчезает. Чемодан его остается лежать открытым на полке, и я, привстав, на ощупь нахожу в нем последнюю бутылку, и мы разделываемся с ней уже без Коли.
Рано утром я просыпаюсь от того, что кто-то энергично трясет меня за плечо. Перед моими открывшимися глазами возникает взлохмаченная голова Коли:
– Рыжий, это не ты мне вчера на жопу плюнул?
– Да нет, зачем мне это надо.
Коля будит спавшего на боковой лавке гражданина, задает ему аналогичный вопрос и получает аналогичный ответ. Но он не унимается и начинает опрос граждан в соседнем купе. В следующем купе возмущенный Колин голос прерывается грохотом падающего тела, и он вскорости возвращается к нам, держась рукой за рассеченную губу, и негромко поскуливает. Он достает с полки свой чемодан, из чемодана достает изжеванный носовой платок и, закатив страдальчески глаза, прикладывает его к лицу. Колин взгляд перемещается в чемодан, и в глазах его уже удивление:
– Рыжий, а за сколько я тебе вчера третью бутылку продал?
– Так отдал.
Он недоверчиво смотрит на меня, но Степан и Валера дружно подтверждают мои слова, после чего Коля успокаивается и печально смотрит в окно.
На конечной станции мы выходим из вагона и по хрустящему свежему снежку топаем на вокзал, где разглядываем расписание движения поездов. Из которого явствует, что следующий поезд, способный доставить нас в город Киров, отправится в путь только вечером, и поэтому Валера и Степан решают скоротать время у своего знакомого, живущего здесь неподалеку, и предлагают мне составить им компанию. По дороге нам встречается магазин, и я покупаю трехлитровую банку «Яблочного» вина, заходим в гости уже не с пустыми руками. На пороге нас встречает высокий плотно сбитый парень лет тридцати пяти, а из комнаты выглядывает симпатичная девчоночка в домашнем цветастом халатике. Под халатиком заметен уже довольно округлившийся животик. Она радостно кидается к парням, и из разговора я понимаю, что они родом из одного городка.
Спустя пару часов хозяин и его молоденькая дама, которую зовут Жушкой, куда-то уходят с пакетами в руках, и я, крайне заинтересованный, расспрашиваю их о судьбе этой молодой женщины, невесть какими судьбами оказавшейся в этой северной глуши. Отвечают они неохотно и односложно, но выясняется следующая картина. Жушка, вместе с ними поехала на заработки, но волею судьбы по причинам, мне не известным, оказалась здесь в роли сожительницы их знакомого по зоне. Сейчас они пошли на стройку, на которой трудятся «зэки». Роль Жушки заключается в перебрасывании за колючую проволоку этих пакетов с чаем, так как охранники на женщину обращают внимания куда меньше.
Эта история меня поражает настолько, что я долго и удивленно смотрю на них. В моей голове не укладывается, что они покорно отдали свою землячку в руки этого парня, и что она, против своей воли, живет его жизнью, о которой ей, молоденькой и хорошенькой,лучше бы никогда не знать.
– А что ее здесь держит? – не понимаю я.
Валера со Степаном переглядываются и неопределенно пожимают плечами:
– Он денег ей не дает, и уехать ей не на что. Да и запугал основательно.
Я опять смотрю на них, и в моей голове опять никак не укладывается, как это в наше-то советское время можно сделать человека фактически бесправным и бессловесным рабом или, точнее, женщину наложницей. Вот она, железная дорога совсем рядом с домом.
Сел в поезд – и ты свободен.
– Давайте заберем ее с собой,– простодушно предлагаю я. – У меня есть деньги, и я куплю ей билет до дома.
Парни опять переглядываются и выходят на улицу покурить.Вскоре возвращается Жушка, и они, сидя на кухне, о чем-то долго говорят с ней. Когда Жушка заходит в комнату по своим делам,по ее взгляду, потеплевшему и подобревшему, обращенному ко мне,я догадываюсь, что Степан и Валера говорили с ней о моем предложении.
По дороге на вокзал Валера сообщает мне о согласии Жушки на отъезд, если, конечно, повезет и сожитель отпустит ее одну на вокзал проводить своих земляков. Но на вокзал они приходят вместе, и я вижу в ее красивых глазах легкую грусть. Раздается свисток тепловоза, и опять за окнами мелькают заснеженные могучие ели.
– Володя, – обращается ко мне Степан,– если завтра на этом же поезде Жушка приедет в Киров, ты ее встретишь?
– Конечно, встречу, и на поезд посажу.
– Вот и договорились.
В Кирове на железнодорожном вокзале я прощаюсь со Степой и Валерой, и они, заняв у меня десять рублей на дальнейшую дорогу и пообещав выслать их мне сразу же после того, как доберутся до дома, исчезают из моей жизни навсегда.