Поскольку мне предстоит ехать на медкомиссию еще раза три, то эта проблема для меня решается просто – сдал чемоданчик на месяц. Через месяц пришел в камеру хранения, взял чемоданчик, а через пару минут сдал его обратно на месяц. На крайний случай об этом можно попросить кого-нибудь из мичманов, время от времени посещающих Мурманск по служебным делам.
Итак, наметив подобный план дальнейших действий, я утром сажусь на пассажирский теплоходик с чемоданом под мышкой, упакованным в брезентовый мешок и крепко перевязанным шкертиком, чтобы не привлекать внимания. На этот же теплоход грузятся с такими же мешками ребята: из БЧ-5 – Шайба и из БЧ-4 – Каминский.
В мешках у них сапоги, которые они везут для ремонта на Мурманскую обувную фабрику глухонемых. С ними молодой мичман, он у них за старшего. И с ними ничем не замаскированные чемоданчики, которые они, как и я, везут в камеру хранения. Я рассказываю им о достопримечательностях города Мурманска, не забывая упомянуть о вино-водочном магазине и о пельменной, что приводит их в невероятный восторг, и они оба изъявляют желание почтить своим присутствием вышеуказанные заведения. Мы с радостью договариваемся о встрече в указанном мною районе города после того, как завершим все свои дела.
В поликлинике я успеваю на прием к одному врачу, а в следующем кабинете делаю прививку от неведомой мне желтой лихорадки. Встретившись ближе к вечеру, мы покупаем три бутылки «Стрелецкой» водки и направляемся в пельменную. Шайба и Каминский впервые участвуют в подобном мероприятии и постоянно озираются по сторонам. Я же, как радушный хозяин, спокойно и уверенно командую банкетом. Когда водка уже выпита, мои гости меняются на глазах:
речи их громки, глаза сверкают, а Каминский, развалившись по-хозяйски на стуле, настойчиво требует продолжения банкета:
– Хочу водки!
– Да брось ты, хватит, – говорю я и предлагаю сняться с якоря и идти скорым ходом на морской вокзал, зная шебутной характер Каминского.
– Хочу еще водки!
Он грохает кулаком по столу, и Шайба решается уступить его
неуемному напору.
– Давай еще пару штук возьмем, выпьем на теплоходе.
– Нет, возьмем три пузыря!
– Заткнись, хватит двух.
С двумя бутылками водки, надежно спрятанными под шинелями мы ступаем на палубу пассажирского теплохода, как три былинных богатыря. Их старший, мичман, обеспокоенный долгим отсутствием своих подчиненных, объявляет им о своем неудовольствии, но старшина второй статьи Каминский, у которого за широкими плечами три года нелегкой флотской службы, резко обрывает его:
– Пошел на хер, сундук.
Мичман испаряется, а Каминский, обернувшись к нам, задает
извечный вопрос:
– Где выпить?
Мы с Шайбой пожимаем плечами, и он, презрительно махнув рукой, уходит прочь. Минут через пять опять возникает на палубе и зовет за собой в неведомую даль, где в каюте нас поджидает один из членов команды теплохода со стаканами и нехитрой закуской.
Действительно, в каюте нас радушно встречает наш новый товарищ и широким жестом приглашает за праздничный стол. На нем стоит стакан – рядом сиротливо притулившаяся ссохшаяся горбушка черного хлеба. Ну, как говорится, чем богаты – тем и рады, и мы садимся за стол. Булькает вино, хрустит на зубах черствый высохший хлеб, и льется неторопливая застольная беседа. Мы рассказываем моряку о своей службе, а он нам о своей работе.
– Слышь, моряк, а бабы у вас на теплоходе есть?
– Есть, только замужние.
– А мне какая разница, – распаляется Каминский, – зови за стол.
Моряк приводит в гости немолодую симпатичную женщину, и она сидит с нами, выпив с полстакана водки. Нетерпеливый и храбрый Каминский пытается ее обнять и с маху получает звонкую затрещину.
Не ожидавший подобного невежливого ответа, Каминский, бешено тараща глаза, медленно подымается, но женщина резко встает и покидает наш праздник. Наступившее тягостное молчание прерывает бульканье, выливаемое из последней бутылки.
– Ну, будем.
Мы выпиваем водку и выходим на палубу освежиться. Туман, стелющийся по волнам Кольского залива, проникает в голову, и очень
хочется, чтобы праздник продолжился.
– Ребята, – говорю я, – а я ведь учился в речном училище и тоже водил такие же теплоходы. Не верите? Пошли в рубку и вспомним молодость.
Праздничная компания вваливается в рубку теплохода, в ней помимо рулевого, стоявшего за штурвалом, находится капитан и наша новая знакомая. Они смотрят на нас, и женщина, осекшаяся при нашем появлении, говорит растерянно капитану:
– Так вот они.
Кеп, немолодой и красноносый, по-хозяйски упирает кулаки
в бока и открывает рот.
– Слушай, парень, дай мне постоять за штурвалом пять минут, душа горит, – вполне миролюбиво и достаточно вежливо прошу я капитана.
– Что?!
– Гоните их отсюда, Павел Сергеевич! – визжит, прячась за широкую спину кепа, дама.
 |
 |
 |