После проворачивания машин и механизмов Федор Федорович приглашает меня в свою каюту, приоткрыв красивую дверь:
– Югов, зайди, – он какое-то время молча разглядывает меня и по привычке хмурится. Новая должность и ответственность за отсек и боевую часть наложили на него свой отпечаток – он куда более серьезен.
– В общем так, Югов, нам предстоят еще приемки корабля флотилией – задача раз, задача два, задача три. И приемка корабля флотом, это тоже – задача раз, задача два и задача три. Все это время при выходе корабля в море или же во время стоянки у пирса наш отсек или нашу боевую часть, как и все остальные, будут проверять проверяющие с большими звездами. Поскольку у них ни у кого нет доступа на ракетную палубу, то остаешься только ты один на своей верхней палубе. То есть проверять будут только тебя. Какую оценку поставят тебе, такую оценку, возможно, поставят и БЧ-2. Ты понял?
– Понял, Федор Федорович.
– Книжку «Боевой номер» надо знать тебе наизусть. О внешнем виде ничего не говорю – тут все понятно. И желаю удачи.
Целую неделю я опять зубрю свою книжку «Боевой номер» и время от времени пристаю то к Жене Бахаенкову, то к Саше Копшуку с просьбой проверить мои знания, и они то добросовестно гоняют меня по этой самой книжке, то посылают на три буквы:
– Иди ты… я только тут у печурки задремал, а ты нашел время.
В субботу после обеда наша БЧ-2, те, кто не на вахте и не на дежурстве, взяв в собою деревянные лопаты и метлы, под бдительным оком старшего лейтенанта Ермолаева идем к месту своей штатной уборки – братской могиле экипажа подводной лодки С-80, погибшей уже в наше мирное время в 1961 году. Она расположена на краю базы у дороги, и мы чистим снег, обметаем каменные бескозырки и надгробные плиты. Старший лейтенант Ермолаев неспешно рассказывает ее историю.
Лодка ушла в море и в обозначенное время не вышла на связь.
Через несколько дней начались ее поиски, закончившиеся ничем.
Рассказывают, что жен погибших офицеров-подводников нередко видели стоявших на берегу даже спустя три месяца после гибели С-80.
А спустя восемь лет рыбацкий траулер зацепил трапом выпущенный спасательный буй. Так вот и нашли эту лодку. Когда ее подняли, в отсеках, не затопленных водой, моряки лежали, как будто умерли только вчера, потому что кислорода там не осталось нисколечко. Так они и лежат все здесь, как служили, так и погибли.
Приведя могилу подводников в порядок, мы еще какое-то время курим и молчим. А потом неспешно идем в команду – для нас большая приборка закончена. Я оглядываю всю территорию базы – столовая, камбуз в два этажа, рядом кочегарка. Справа – пятиэтажные здания экипажей команд, слева – клуб и чайная, в центре – футбольное поле, на краю которого высятся турники. Справа и ниже – гражданский городок, где живут семьи офицеров и служащие базы. Увольнений здесь нет – кругом одни только сопки. Говорят, что летом есть морошка, черника и грибы. Можно спокойно ходить и собирать. В клуб в воскресенье здесь может прийти любой желающий, купить билет, как на гражданке и спокойно посмотреть какой-нибудь фильм. Есть библиотека и чайная. Глядя на чайную, я невольно вздыхаю, потому что в карманах моих опять ни гроша. Сигареты у ребят стрелять уже совсем стыдно, и на лестничной площадке у обреза с окурками я несколько задерживаюсь. Подождав, когда дверь в команду захлопнется за ребятами, выуживаю из обреза самый жирный чинарик и закуриваю. Сделав пару затяжек, еще пару таких же чинариков прячу в карман. После ужина будет что покурить, а там как Бог даст. А после ужина начинается праздник – кино в команде. Я с удовольствием смотрю фильмы, виденные мною по многу раз, и как-то забываю, что завтра, в воскресенье, мне надо идти в камбузный наряд.
Камбузный наряд для молодых матросов – это обязательная составляющая военно-морской службы. Каждый день экипаж одной из примерно десяти подводных лодок нашей дивизии выделяет для этого необходимое количество своих матросов и старшин. Матросы – это, как правило, молодежь, а старшины из тех, кто, конечно, постарше. Работа матросов заключается в мытье посуды и уборке обеденного помещения. Работа старшин – следить за порядком, подгонять, не давать сачковать и так далее.
На сей раз я попадаю в мойку, где меня ждет не дождется огромная раковина и намыленная хозяйственным мылом мочалка. После завтрака на столиках с колесами нам начинают подвозить посуду для мытья, но мы с ней расправляемся быстро. Это, так сказать, только разминка.
Перекурив с ребятами, я поднимаюсь на второй этаж потрепаться с Сашей Копшуком. Он с другими ребятами занимается уборкой обеденного помещения. Столы уже вымыты и блестят, а цементный пол с кусочками разноцветной мозаики обильно смочен водой, которая «самолетами» сгоняется к сливной решетке. «Самолет» – это подобие деревянной швабры, только нижняя рабочая пленка шириной сантиметров 70–80, к которой прибита полоска толстой резины. Здесь дело тоже идет к концу, и поэтому настроение у всех на подъеме. Саша Копшук слегка запыхался, но продолжает работать в хорошем темпе и от ребят не отстает. Увидев меня, он предлагает мне присоединиться к ним, пообещав в качестве вознаграждения по завершению работы уделить мне «целых семь минут» для разговора. Я качаю головой и уже готов открыть рот, чтобы сморозить что-нибудь в ответ тоже в подобном тоне, как вдруг сзади раздается дикий вопль:
– Крыса! Бей ее!!
Мимо моих ног прошмыгивает большая серая и очень жирная крыса. Саша Копшук устремляется за ней, держа в руках «самолет» как дубину:
– Вон она, курва, под батареей притулилась!
Кем-то метко пущенный «самолет» с грохотом врезается под ту самую батарею, но оттуда живая и невредимая выскакивает крыса и устремляется через весь зал в противоположную сторону.
Об уборке североморцы уже не думают и о том, что большая часть обеденного помещения уже основательно выдраена и сверкает идеальной чистотой, а другая, меньшая часть, в разводьях грязной воды.

 

 



 
Besucherzahler Beautiful Russian Girls for Marriage
счетчик посещений