Годки свое уже отпахали, и поэтому всю их работу, касающуюся приборки, уборки территории, будете делать вы. Если кто-то из них вдруг сунет вам стирать свои носки или там тельники – не стирать. У нас на корабле это не принято. Пока я служу, никакой старослужащий из другой боевой части, кроме, разумеется, строевого старшины, вас наказать не может. Если у вас возник какой-то конфликт с кем-то из экипажа, будь то подгодок или с вашего призыва – разбирайтесь сами. Не приведи Господи, вам идти и жаловаться, как того требует устав, у нас это тоже не принято. Если кто-то из вас увидел пьяных наших ребят или еще какие-то там нарушения устава, – молчать. Если вы, скажем, все пятеро, к примеру, отметили чей-то день рождения, и один из вас залетел – ребят не выдавать. Вас будут пугать всевозможными карами вплоть до штрафбата – стоять на своем. Самое главное правило в подобных случаях – ни в чем не признаваться. Если ты, Югов, к примеру, присел и нарисовал большую дурнопахнущую кучу, и тебя застукали – вставай, одевай штаны и говори – это не мое…
Соблюдение этих нехитрых правил избавит вас от самых больших неприятностей – потери чести и достоинства моряка подводной лодки К-102. Запомните это, как «Отче наш».
Уже вечером, после вечерней проверки, выйдя перекурить на сон грядущий, Саша Копшук спросил Женю Бахаенкова:
– А чего Попов такой худой?
Женя, округлив глаза, почти шепотом сообщает нам:
– С лейтенантом подрался. Отсидел на губе три срока по пятнадцать суток. Вечером привозили с губы, а на следующее утром увозили обратно.
– А кто драку начал?
– А кто их знает. Попов говорит, что лейтенант ударил первым.
Больше я ничего не знаю. Попов же был первостатейным (старшина первой статьи), а сейчас старший матрос. Две лычки срезали.
Субботний день на флоте – особенный день. Особенности его начинаются с большой приборки на корабле, длящейся два часа.
Поскольку на жилой палубе по штатному расписанию я один, то чистить, скоблить и драить мне ее одному. Примерно с час я залезаю во все закутки, где можно стоять только на коленях или хуже того, почти лежа, протираю влажной ветошью нескончаемые трубопроводы, приборы, клапана. Особое внимание там, где старпом может махнуть белым платочком, проверяя качество моей работы. Далее драится с щеткой и мылом сама палуба. К концу приборки отсеки сверкают чистотой, и воздух в них становится чистым и свежим.
А после обеда большая приборка в помещении команды, драится все – окна, подоконники, палуба, ну и, конечно же, обожаемый нами и родной гальюн. Часть команды в это время занята на уборке территории – чистится и метется все и вся – тротуары, бордюрные камни, клумбы, плац, грузится и вывозится мусор из мусорных ящиков. Заканчивается эта приборка перед ужином, и что самое интересное, наведенная и свежеблагоухающая чистота радует всех – от годков до нас, молодых. Чувство огромного удовлетворения, знакомого каждому рабочему человеку, честно и добросовестно отработавшему всю рабочую неделю, наполняет и наши сердца. Потому что впереди целый субботний вечер отдыха и еще целый воскресный день, когда ты не занят на службе или не на вахте (а нам это еще пока рано) и можешь (если, конечно, повезет) спокойно посмотреть фильмы, сходить в чайную или неспешно, ежемгновенно наслаждаясь бездельем, написать письмо домой.
 |
 |
 |