День флота выдался в Северодвинске солнечным и теплым. Наша бригада, корабли которой хоть и находятся в ремонте, все же является частью Военно-морского флота и по этой самой причине в начищенной обуви, сверкающая золотом якорей, крабов, погон и кортиков под звуки духового оркестра торжественным маршем входит в Северодвинск. Люди на улицах, тоже празднично одетые, останавливаются и с интересом наблюдают за нами. Когда стихают трубы оркестра, звучат только барабаны, и воздух наполняется какой-то необычной и сурово-военной атмосферой. Внезапно где-то справа и сверху раздается задушено-хриплый вопль:
– Эсесовцы!
– Заткнись, придурок! – это уже сорванный женский крик. Я кошу глазом и вижу в соседнем доме на втором этаже балкон, а на нем толстопузый, раздетый по пояс мужик, преодолевая яростное сопротивление своей супруги, рвется к краю балкона, как к трибуне.
Мужик, похоже, уже опохмелился и спешил выразить свои чувства нам, морякам. Наконец, он опять прорывается к перилам балкона и, уцепившись в них обеими руками, опять вопит:
– Эсесовцы! Да я вас…
Супруга не дает мужику закончить свою торжественную речь, заткнув ему своей ладонью рот, и, удвоив усилия, испаряется с балкона вместе с мужем. А по бригаде перекатывается негромкий смех.
Я недоуменно кручу глазами и ничего не понимаю. А уже после праздничного ужина я случайно узнаю подоплеку балконной трогательной речи того толстопузого мужика.
В конце шестидесятых и в начале семидесятых годов в городе Северодвинске, как и во многих других городах Союза, нередки были массовые драки, в которых участвовало одновременно до 200 человек. Дрались училище на училище, техникум на техникум. Милиция, как правило, активных мер не принимала, а ее сотрудники созерцали поле битвы со стороны, не вмешиваясь в побоища. Одной из причин могло быть и следующее – разгонять дерущихся было нечем. Дубинок, щитов и водометов у них тогда просто не было. А поскольку город Северодвинск – военный и закрытый город, то подобные драки в нем не должны были происходить – видимо, так решили городские власти.
И когда в очередной раз в рукопашном бою сошлись две вечно враждующие армии учащихся двух училищ, и девки стали с визгом разбегаться по подворотням, а советские граждане, кто, крестясь, кто, матерясь, укрывались в родных подъездах и наглухо задергивали шторы честно заработанных северодвинских квартир, к месту боя подъехали крытые армейские грузовики, а из их необъятных кузовов посыпались морячки в черных бушлатах, черных бескозырках и с черными ремнями, намотанными на руку.
Ловкие, без единой жиринки в теле, озверевшие от однообразной морской береговой службы. С улюлюканьем и лихим разбойничьим свистом первая черная волна моряков налетела на фланги дерущихся, и началось невообразимое. Моряки не разнимали дерущихся, нет, они били всех подряд тяжелыми латунными бляхами ремней. Боевые крики противоборствующих сторон заглушил нарастающий рев нещадно избиваемых.
Междоусобица сразу прекратилась и быстренько перешла в повальное бегство. Матросская бляха – это все-таки не кулак. Это куда хлеще и памятней. Следующая массовая драка состояться так и не успела, потому что кто-то, завидев крытые грузовики, завопил:
– Едут! Матросы едут!!!
Подъехавшим морякам разгонять было уже некого. Все испарились.
 |
 |
 |